Раскольникова-идею, известную нам со школьной скамьи, магнитогорский театр Talk взял да и низвёл до Раскольникова-человека. Впрочем, почему низвёл? Может быть и наоборот, возвысил? Смотря, что брать мерилом.
Так или иначе, самого Раскольникова в спектакле «Мышь в горохе» всё равно нет.
Есть мать. Уже одинокая, забытая, бесконечно скучающая по сыну-человеку, маленькому мальчику. Мёртвая Пульхерия Александровна и в могиле перебирает бесценные осколки воспоминаний о своём любимце. Для неё важны и выпавшие зубы, и детские рисунки, и разбитая ваза. Всё то, что бесконечно ценно и дорого «потом» и незаметно в моменте.
«У Достоевского этого нет», - пожалуй, заметит зритель. И будет прав.
Более того, в спектакле театра Talk по роману «Преступление и наказание» мало и самого текста Достоевского, как бы парадоксально это не звучало.
С одной стороны это вызов, с другой – свежий способ преподнести классику, но совершенно иначе. Ведь «дух Достоевского» из спектакля никуда не исчезает.
Может даже наоборот, сгущается над камерным пространством, объединяющим зрителей и актёров.
В этом общем энергетическом поле почти физически страшно становится от безумия Миколки, вырывающегося из условных театральных границ и падающего замертво у новгородского памятника Тысячелетию России.
Или от соседства Свидригайлова и маленького ребёнка. Безропотной девочки, которая сидит с ним за одним столом и послушно выполняет любое указание.
Сочетая канцелярит судмедэскперта и цитаты из публицистики философов XX века, дешёвую плёнку и изящно сервированный обеденный стол, советский будильник и смартфон, режиссёр вплотную подводит зрителя к банальной, в общем-то, мысли о бренном и вечном :
не так важно, когда произошло преступление. Важнее, что будет после.
Какие круги пойдут по воде. Где появятся ростки идеи.
Свечой в созданной мрачной картине становится, конечно, Сонечка. Сомневающаяся в вере более, чем в классической версии произведения. Но при этом и более уверенная в собственной силе и свободе.
